Мушка в мужской кепке, из-под которой выбиваются выжженные перекисью до песочной желтости волосы. На ней черное, наверное мужское тоже, драповое пальто едва не до полу. На ногах — «шпильки» на металлическом каблуке. Мушкины шпильки надеты на белые носки, доходящие ей до лодыжек. Выше, несмотря на ноябрь, — голые ноги. У Мушки, думает Эди, довольно миленькая рожа, хотя и точно блядская, но миленькая. Мушка, сняв пальто, остается в черном бархатном платье с открытыми плечами. Платье стянуто в талии белым пластиковым ремешком, а на шее у Мушки белые бусы. Очевидно, она нарочито оделась в черно-белом стиле, думает Эди. Смешно только.
— Здравствуйте, чуваки! — возглашает развязная Мушка. Галантный Гришка давно встал и крутится вокруг девочек.
— О, вы же знаете, Мушка, я ваш давнишний поклонник! — говорит галантный Гришка хриплым голосом вырожденца и на «вы». Так, наверное, обращается к дамам его дядя — экс-президент Сабурки. Гришке явно нравится Мушка.
Эди ловит себя на том, что он тоже обращает все свое внимание на блядь Мушку и едва заметил хмурую и красивую Ольгу, затянутую в шерстяное темно-зеленое платье. Наверное, потому, что Мушка веселая, думает Эди.
Мушка наконец снимает свою мужскую кепку, и ее выжженная челка падает ей на лоб. Исчезнувший в кухню Вовка возвращается с новой бутылкой водки и уже не с тарелкой, а с целым пластиковым подносом, уставленным закусками.
Поднос Вовка определенно спиздил в милицейской столовой, мимоходом констатирует Эди. Эди-бэби успевает заметить также, что Вовка переоделся, снял домашние тапочки и надел черные туфли на каблуке.
— Сейчас я мамашу мобилизовал, она сделает горячую закусочку. А пока закусим, чем бог послал, — объявляет заметно оживившийся Вовка.
Очень заметно оживившийся. Куда девались его вялость и сонность. Вовка наполняет стаканы водкой в очередной раз, но уже не с монстровидным равнодушием, а улыбаясь, как гостеприимный, радующийся своим гостям хозяин.
Гришка вскакивает со стула и, встав в позу гусарского поручика, даже щелкнув каблуками при этом, открывает рот:
— Позвольте мне выпить за наших прекрасных дам! — выпаливает Гришка на удивление звонко.
Мушка кокетливо улыбается сиреневым ртом. Говорят, она и в рот берет, думает Эди, поглядывая на Мушкин рот. Берет хуй в рот и сосет. Это называется минет. Эди знает, ему Славка Цыган рассказывал о минете. Славка большой любитель минета. Лучше всего минет делают прибалтийские девушки, знает Эди от Славки, потому что они очень западные, а не такие деревенские, как наши русские или украинки. «У прибалтийских девушек и трусики другие, — говорил Эди Славка. — Они носят маленькие трусики, а не большие и уродливые сиреневые или голубые толстые штаны, в которых задерживается вонь и всякая гадость от тела, как харьковские», — сказал, морщась, Славка.
Эди разглядывает Мушку, пытаясь понять, как такое нежное с виду существо может ебаться хором с десятком ивановских хулиганов, сосать всем десяти хуй, в том числе и толстенькому Витьке Фоменко? Вид у Мушки наглый, конечно, но она худенькая, и ей даже нет еще пятнадцати лет. Эди слышал об одном из последних Мушкиных подвигов — она залезла в мужское общежитие через окно и провела в общежитии несколько дней, переходя из комнаты в комнату и ебясь с четырьмя мужиками в одной комнате, потом с четырьмя в другой, в общежитиях живут по четыре человека в комнате. Говорят, что Мушка сделала это на спор и чтобы досадить Витьке Крюкову, который в нее влюблен. У Витьки золотые фиксы, и человек он, как все считают, страшный и одинокий, ребята его боятся, но не Мушка. Мушка вертит им как хочет. Мушка замечает, что Эди смотрит на нее слишком пристально.
— Купить хочешь? — спрашивает она, улыбаясь и кокетливо прижимаясь щекой к плечу. — Я дорогая, — продолжает Мушка и горделиво демонстрирует Эди профиль. Эди-бэби как раз слышал, что она дешевая, но Мушке он об этом не говорит, он только улыбается. Он не знает, что сказать. С девочками он стеснительный. Не с Асей, Ася — друг, а вот с такими.
— У него нет денег, — вставляет вдруг Вовка. — Занимать деньги пришел.
«Ну и сука Вовка!» — изумляется Эди. По неписаному салтовскому кодексу этого не полагается говорить. За такие речи можно и по роже схлопотать, и очень серьезно. Некоторое время Эди не знает, что ему предпринять, но, поймав просительный взгляд насторожившегося Гришки, решает проглотить обиду. Не полагается перед девочками позорить парня, говоря, что у него нет денег. Это обида.
— А я знаю твою Светку, — вдруг говорит Мушка. — Мы когда-то вместе в 136-й школе учились. Даже дружили.
Эди искренне удивляется. Светка никогда не говорила ему, что она знакома с Мушкой. Вообще Эди-бэби как-то даже и не думал, что Мушка когда-либо училась в школе, ходила в форменном платье и переднике…
— Да? — только и выдавливает из себя Эди. Если бы он мог краснеть, он бы, наверное, покраснел.
— А ты хорошенький! — вдруг говорит Мушка через стол. — Только волосики должны быть длиннее, — прибавляет она, смеясь. — Что это у тебя за солдатская стрижка?
Эди еще больше смущается.
— Не солдатская, — говорит он, — у меня же пробор, а польская. Меня Вацлав стрижет, а он очень хороший парикмахер, — оправдывается Эди.
— Ну, как у приказчика, — бросает Мушка. — Приказчики до революции носили проборы. Тебе «кок» очень пойдет, — продолжает Мушка, склонив голову набок и бесцеремонно разглядывая Эди. — Как у Элвиса кок. У тебя такой же тип лица. — Мушка замолкает и, многозначительно улыбаясь, смотрит на Эди. И трется щекой о свое плечо.